ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Владимир Владимирович СЕЛЬКОВ родился 1 апреля (это не шутка!) 1971 г. в городе Березники Пермского края СССР. Многократный чемпион СССР и России, двукратный обладатель Кубка мира, чемпион Европы 1993–1995 гг., чемпион мира 1994 г., серебряный призер Олимпийских игр 1992–1996 гг., заслуженный мастер спорта. Выступал за клуб ЦСКА (Волгоград). Тренеры: Анатолий Жучков и Наталья Троцевич.

В ЭТОМ ГОРОДЕ ЖИЗНЬ СЛОВНО ОСТАНОВИЛАСЬ

Кто-то скажет: «Что за бред он несет, этого не может быть! Человек на это не способен!». Но сейчас точно знаю: то, что всплывает в  памяти, знаете, как слайды, это правда – лицо матери: она смотрит на меня и улыбается, а я совсем маленький, еще не хожу, тяну к ней свои ручки, видимо, мне тогда и года не было. Березники, улица Юбилейная, 95–75. Город моего детства. Квартира в доме, в котором я вырос. Там, во дворе, по-прежнему все тот же ужасный асфальт. Понимаете? Не такой же, а тот же самый. И дом панельный, пятиэтажный. Чтобы залатать старость, лет двадцать назад его выкрасили чем-то зеленым. По ядовитому цвету, а когда-то по булочной «Колобок», что напротив овощного, райончик моего обитания всегда можно было найти. Владимир Иванович, отец, погиб на  шахте за  месяц до  моего рождения. Завалило породой. Вместе с  другими шахтерами. Я  вырос благодаря усилиям мамы – Ульяны Егоровны. Она настоящая труженица, ей  приходилось очень тяжело. Она, как и отец, всю жизнь отработала на шахте, заслужив за это целый букет профессиональных болезней и жизнь в городе, время в котором, кажется, остановилось. В шесть я  уже занимался фигурным катанием, потом добавился баскетбол. Но как-то очередная травма ноги привела нас с мамой к врачу, и тот предложил занять мою гиперактивность чем-то более щадящим, плаванием, например. Тем более на то имелась реальная возможность – недалеко от  дома был построен новый бассейн. Четыре дорожки, 25 метров воды с названием «Титан». Сейчас, видимо, символизируя несгибаемый характер местного населения, его издевательски переименовали в «Оптимиста». Я заявился туда в  сентябре 1980-го, и  первое, что услышал, было: «Группа уже собрана. Приходите на  следующий год». Не успел я расстроиться, как в бой вступила мама: «Минуточку, как это «на следующий год»? Найдите, пожалуйста, возможность!». Я поддержал: «Дяденька, ну, пожалуйста!» Анатолий Иванович Жучков, так звали тренера на наборе, он у меня первый и единственный, строго посмотрел так и спрашивает: «Плавки есть?». Я кричу: «Есть!» Он интересуется: «А плавать-то умеешь?». Я  молниеносно подтверждаю это радостным киванием головы. Стиль у меня был самобытный – я умел держаться на воде, практикуя летнее купание с корешками в местной речке, но и этого оказалось достаточно, чтобы судьба моя определилась.

СОРЕВНОВАТЬСЯ ПРИШЛОСЬ С БОРОДАТЫМИ АКСЕЛЕРАТАМИ

Первыми мотивациями к занятиям служили похвала тренера и желание доставить радость маме. Она посещала все, даже самые незначительные старты нашей группы и, если я проигрывал, очень переживала и плакала. А если выигрывал – такое тоже бывало – опять-таки плакала, но уже от счастья. Побеждая на местечковых соревнованиях, со временем мне стало казаться, что я уже совсем не плох, и каково же было разочарование, когда, впервые в  жизни отобравшись на всесоюзный турнир имени «Пионерской правды» в Литву, я почувствовал себя там буквально никем! Второе место с конца в заплывах с бородатыми акселератами внушило мне ощущение своего полного ничтожества! Все было бы совсем плохо, если бы не один человек, который что-то разглядел во мне – хилом и не уверенном в себе подростке. Александр Самсонов, старший тренер сборной страны по юношам, уникальный селекционер, он  мог с  первого взгляда увидеть в ребенке талант. Звезды отечественного плавания девяностых – Попов, Панкратов, Корнеев, Куликов и многие другие ребята моего поколения – были замечены и  отобраны для централизованной работы именно этим замечательным специалистом. После соревнований он подходит ко мне и спрашивает ехидно: «Ты откуда такой взялся?». Отвечаю: «Из Березников!» – «Это что за  деревня такая?» Я гордо: «Это не деревня, а город! 200 тысяч населения!». Он тогда со смехом: «200 тысяч? Ну, тогда ладно!». А спустя несколько минут вынес на бортик и подарил Ареновские плавки и очки – то, за что в те времена люди душу закладывали, – и пригласил на просмотровый сбор на знаменитую базу «Озеро Круглое». О, это было круто! И хоть жили мы не в основном корпусе, а на выселках – в пятиэтажке для обслуживающего персонала, ощущение от соприкосновения с Великим не покидало меня ни на минуту. Еще в детстве Жучков внушил нам необходимость вести рабочие дневники. В эту свою рукописную книжечку я и вклеивал фотографии примеров для подражания. Первым ко  мне на  страницы попал легендарный Марк Спитц, он перекочевал туда из какого-то журнала: я тайком вырезал из него фотку – в гостях, пока никто не видел. Вторым был лысый Дункан Гудхью – Олимпионик 80-го, ну, и, конечно, Владимир Сальников – куда же без него. Вскоре к ним присоединились и другие черно-белые корифеи из  журнала «Плавание». Позже на озере Круглом я столкнулся с ними лицом к лицу. Шеметов, Заболотнов, Полянский – эти и другие ребята составляли славу советского и  мирового плавания, я следил за каждым их движением, старался перенимать черты поведения – это была истинная школа.

ПАРЕНЬ, УСТУПИ СТАРШИМ!

Из всех юношеских достижений у  меня только победа в матче СССР – ГДР. Мой возраст был наказан за проступок ребят на год старше: приехав на  первенство Европы, они устроили групповую кражу из  немецких магазинов, соревновались друг с другом, кто больше стырит. Короче, спортивное детство прошло незаметно. И вот в 1988-м неожиданно для всех я становлюсь серебряным призером взрослого чемпионата страны. А ведь то был олимпийский отбор! Приезжаю на озеро Круглое, чтобы готовиться к Играм в Сеуле, но тут меня вызывают к руководству и говорят: «Парень, знаешь, у тебя все еще впереди, уступи старшим!». И, не получив даже заслуженной экипировки, совершенно обескураженный я отчаливаю восвояси. Плавать не хотелось. Не покидало чувство несправедливости. Но  время лечит, и новый сезон я все же начал. Причем в новом для себя месте. Волгоград. Город-герой. Место не только боевой, но и спортивной славы. Помню, стою в душе после первой тренировки и вдруг слышу истошные крики из бассейна. Спрашиваю проходящего мимо паренька: «Что за кипеж?». А он: «Ты что, не знаешь? Это Авдей». Именно тогда я  и познакомился с  будущими звездами российского плавания Денисом Панкратовым и Женей Садовым, а также с их экстравагантным тренером Виктором Борисовичем Авдиенко. До встречи с ними я думал, что это я работаю как вол, но, увидев, как пашут от  звонка до  звонка эти монстры, мне стало легче, я понял: лично моя доля еще не настолько ужасна. 1989-й прошел вполне успешно, зимой я побеждаю на первенстве Союза, а летом подтверждаю этот титул, обогнав и Махмуда (Сергей Заболотнов – Прим. ДВ) и Поляну (Игорь Полянский – Прим. ДВ) на европейском отборе в Кишиневе. Совсем немного мне не хватило в тот год, чтобы опередить итальянца Стефано Баттистелли, ставшего чемпионом Европы. Возможно, именно в тот год я впервые задумался о  скоротечности спортивной карьеры. После триумфального выступления Игоря Полянского на  Олимпиаде в  Корее я  увидел, что могут сделать с человеком время и еда. Всего несколько недель ему хватило, чтобы превратиться из  элитного пловца в человека, своим внешним видом даже отдаленно не напоминающего олимпийского чемпиона. Плюс 25 кило веса, совершенно растренированный, несмотря на честную попытку вернуть былую скорость, 1989-й оказался концом его спортивной карьеры. Мне было больно смотреть, как он мучается на дорожке. Позже уже я сам не давал себе спуску ни на день, даже во время отдыха я остервенело поддерживал себя в форме. Может быть, именно этот фактор – боязнь недоработать, не  набрать нужную мне кондицию – и сыграет со мной злую шутку в 1996-м, когда, будучи сильнейшим в мире, я провалю Игры в Атланте, но это уже другая история.

АВДИЕНКО  ИЗВИНИЛСЯ ЗА ВСЕХ

Глядя на гигантские спины конкурентов, их могучие руки и ноги, я всегда отдавал себе отчет в своих возможностях. Поэтому и  не расстраивался особо, когда уступал им. Такое случилось и в 1990‑м, на Играх Доброй воли в  Сиэтле, и  через полгода в Перте (Австралия). Кстати, ту мою серебряную медаль чемпионата мира кто‑то у меня умыкнул. Взял посмотреть и не вернул. А кто взял, я забыл. Такие дела. Чемпионат Европы в  Афинах за  год до Игр в Испании не принес никаких сюрпризов, победил там новый рекордсмен мира, американец испанского происхождения Мартин Лопес‑Зуберо. Я был сразу за ним. Точно так же распределились первые два места и через год на Олимпиаде в Барселоне. Два года до победы в Риме пронеслись, будто на одной волне. Я поднялся на первую строчку мирового рейтинга и некоторое время был Царем горы. Кубки мира, чемпионат Европы в Шеффилде, да и следующий сезон, несмотря на то, что в природе были и другие сильные спинисты, 200 метров мне удавалось плавать быстрее всех. К «миру» я готовился с командой. Однажды, когда мы были в США, у меня случился конфликт с руководством сборной. Ситуация накалилась настолько, что на заключительный сбор перед отлетом в Италию я не поехал и даже в Риме старался избе‑ гать общения с нашими «главными», чтобы не спалить себя накануне главного старта сезона, да и они ходили мимо. В день, когда я стал чемпионом мира, неподалеку, на своем домашнем стадионе, знаменитая местная футбольная «Рома» выясняла отношения с «Интером» из Милана. Доносившийся 80‑тысячеголосный гул футбольных трибун напоминал о том, что плавание, увы, не самый популярный вид спорта у нас на планете. Жучков обычно не  вмешивался в  мою психологию. В общении мы, как правило, ограничивались сугубо техническими моментами его тренерской помощи. Но груз ответственности, помноженный на  бойкот руководства сборной, не  добавлял уверенности. Меня трясло. Даже после выигранной «предвариловки» я не мог прийти в нужное состояние.

И вот разминка перед финалом. Не помню точно, что сказал тогда Ген Геныч Турецкий, оказавшийся рядом на бортике, но, услышав его слова поддержки, я вдруг почувствовал такой прилив сил, что мне оставалось только выйти на старт и показать всем, кто сегодня в доме хозяин! В колл рум я попал не первым, прячущий глаза Зуберо с остальными уже размахивали там  руками и как‑то нервно шевелились. Мне, почему‑то, стало совершенно очевидно, что эти ребята уже «приплыли». Даже показалось, что я ошибся комнатой, настолько то, что в ней происходило, не трогало меня. Я бросил всем «Гуд лак!» – и, чтобы занять время, начал облизывать очки. Обошлось без фальстарта, я сразу улетел вперед и оставался на этой позиции до финиша. Никогда прежде не чувствовал такого. Я видел других у себя в ногах, удивлялся легкости и боялся прибавить, думал: а хватит ли сил доплыть? Так и страховался до конца. Коснулся бортика, бросил в  сторону взгляд, увидел лицо тренера, услышал голоса ребят с трибуны, расстроился, что остались силы. Через мгновение ко мне подплыл Зуберо, поздравил и сказал, что завязывает плавать, так ему было тяжело.

Я счастливый человек. Столько всего было и, надеюсь, будет еще. А золото мира? Оно никак не  повлияло на  мою жизнь. Деньги, а я получил за победу 2700 американских рублей, но  атмосфера, окружающая меня – нет. Может быть, только в самом начале: сразу после победы ко мне подошел Виктор Борисович Авдиенко и извинился. За себя и за всех, кто не верил в меня. Этот его поступок заставил меня пересмотреть некоторые вещи в  жизни и остаться в Волгограде до Игр в Атланте. Кто знает, может быть, и зря…

Статья из журнала «Плавание» №4 (2014), фото из архива Mr. Swimy