Родом я из рабочей семьи. Папа – водитель троллейбуса, мама – работница фабрики, делала кукурузные палочки, да старший брат. В общем, обычная советская семья. И жили мы на улице Советской. Представляете, Союз уже давно развалился, а улица осталась, родители там до сих пор живут. Плавать я начинала не в бассейне, а на реке Сож, что протекает через мой родной Гомель. Река очень красивая, вокруг нее озера и, конечно, пляжи, куда мы с родителями ходили летом загорать и купаться. Мы, дети, постоянно плескались около берега, вот так я и научилась держаться на воде.

А когда исполнилось восемь, однажды к нам в школу пришла Вера Зиновьевна Лаврова, мой первый тренер. Она отбирала всех желающих и, на ее взгляд, способных для обучения плаванию в ее группе. Сначала один, потом три раза в неделю я вместе со своими подружками с удовольствием ходила в бассейн. И не только. На общегородском спортивном празднике победила как-то раз и в легкой атлетике – дальше всех прыгнула в длину. Несмотря на способности, многие считали меня бесперспективной, и тренеру постоянно приходилось меня защищать. А я умудрялась побеждать: сначала на первенствах города, потом на межгородских, а затем и на республиканских соревнованиях.

И однажды, лет в двенадцать, на первенстве Гомеля я схлестнулась в одном заплыве со звездой тогдашнего белорусского плавания Олей Коршиковой. И выиграла у нее. Что тут началось! Все забегали, засуетились, а тренер Оли Леонид Ефимович Кауфман, самый известный в то время специалист Гомеля по плаванию, подошел к моим родителям, болевшим за меня на трибунах, и вырубил их наповал, сказав: «Ваша Лена – это талант, из нее получится толк, и она станет мастером спорта СССР!». Короче – отвал башки. Разукрасил мои перспективы так, что, когда я после первой тренировки у Кауфмана начала ныть: не хочу, мол, заберите меня обратно, родители сказали строго: «Ничего, терпи, надо, значит надо!» Ну я и терпела. В 87-м выиграла первенство СССР среди девушек, а через год стала второй на юношеском первенстве Европы. Это серебро, хотя ещё и не взрослое, окрылило меня, и я впервые в жизни поверила в свои силы и поняла, что могу стать большой спортсменкой.

В конце 90-го Кауфман сообщает трагическое для меня известие: он уезжает в Израиль. Это был удар! Я осталась одна…

База сборной СССР озеро Круглое. Сижу, скучаю на балконе бассейна, присматриваюсь к другим бригадам брассистов: Амирова, Радомский (тренеры сборной СССР 70–90-х годов – Прим. ред.). А рядом на бортике Красиков (А.Ф. Красиков, заслуженный тренер СССР – Прим. ред.). Я почему-то сразу поняла, вот он, идеальный для меня вариант! Уже не молодой, с огромным опытом работы и заслугами, как говорится, перед Отечеством. Именно с ним мне и предстояло провести эти полтора года, что отделяли нас от Олимпиады в Барселоны-92. Красиков согласился, и началась работа.

Мне очень понравился его подход. Он умел малой кровью достигать максимума. Огромное значение уделял рабочей атмосфере на тренировках и восстановлению организма после огромных нагрузки. Большой и толстый, он любил повторять: «Давай стукнемся с тобой животами!» Разбегался и прыгал на кого-нибудь из своих коллег. Очень смешно. Тренер с большой буквы, мастер своего дела, Красиков сумел дать мне то, что было действительно необходимо. Я продолжила свой спортивный рост и через полгода в Афинах стала трехкратной чемпионкой Европы уже среди взрослых. На меня сразу набросились журналисты: «Что да как? Какие планы на Олимпиаду в Барселоне?» Я хорошо помню, что ответила: «А какой солдат не мечтает стать генералом?»

Несмотря на мою решительность, олимпийский сезон у меня не задался. Раз пять вплоть до весеннего первенства Союза я болела. Все время приходилось пропускать тренировки. И вот отбор. Я проигрываю сотню и проваливаю 200 метров, встает вопрос о моем выступлении на Играх. Невзирая на невыполненный олимпийский норматив, Красикову удается меня отстоять в команде.

И вот после всех этих напрягов я в олимпийской Барселоне 1992 года, но без тренера. Он хоть и поехал туда, но наблюдал за мной с трибуны в качестве безучастного туриста. Хожу как неприкаянная, одна, некому ни засечь время, ни подсказать что-нибудь, будто выкинутая из жизни. В мыслях в финал хотя бы попасть, чтобы не ругали уж сильно!

После квалификации на 200 м брасом, где я была четвертой, настроение изменилось, скорость у меня была неплохая, поэтому ровно через день я, хорошо выспавшись, с боевым настроем вышла на сотню. После предвариловки я первая, здесь уже все стало ясно, я просто должна выиграть во что бы то ни стало эту Олимпиаду! Очень глупо было с моей стороны, но я ничего не ела в тот день. Апельсиновый сок с утра и три стакана томатного перед финалом – вот все моё топливо! Стою около тумбочки, жара, меня качает, с трибуны мой тренер вместе с Турецким (Г.Г. Турецкий, заслуженный тренер СССР – Прим. ред.) бутылками пива мне машут, а все телекамеры нацелились на американку Аниту Нолл, так как именно её считали главной фавориткой. Меня вдруг такая злость взяла, и на тренера, и на американку, думаю: «Ну, гады, я вам покажу!»

Всё. Старт. Рядом итальянка Делла Валле, пара сильных восточных немок и Саманта Рипли из Австралии. После поворота я впереди, незабываемые мгновения заплыва: мыслей нет, только очень яркий свет, сияние и… восторг! Касаюсь финиша, поворачиваюсь, гляжу на табло и все равно не верю глазам, я – Олимпийская чемпионка! Голова, как Дом Советов, все кружится, и от голода, и от счастья…

Потом были поцелуи, поздравления, звонки домой! Была еще и комбинашка (эстафета 4х100 м комплексом — Прим. ред.), где мы стали третьими, и награды Родины: квартира в родном Гомеле, позолоченные часы от ректора родного Университета и авто «Жигули»… Но праздник быстро закончился. Ни политической, ни какой-либо другой карьеры на своих титулах и медалях я дома так и не сделала. Моя победа случилась в тяжелый для Союза момент, когда все разваливалось. Поэтому я спокойно отношусь к тому, что многие не помнят или не знают обо мне, даже в родной Белоруссии. Хотя это смешно и грустно…