Дмитрий Волков задаёт вопросы Геннадию Турецкому:  

В чем заключается секрет профессии тренера?

Я думаю, что секрет профессии тренера в проникновении во внутренний мир спортсмена, чтобы изнутри им руководить. Считается, что смысл педагогической деятельности заключается в способности влиять на ученика в нужном направлении, то есть в направлении достижения результата, определяя его образ мышления и жизни. Эта способность отличает всех успешных тренеров. Ее по-разному определяли, начиная от Сергея Вайцеховского у нас до Дона Тэлбота в Австралии. Так, например, Тэлбот о таланте спортивного педагога говорит: «Меня не интересует, какие серии он дает ученикам, меня интересует степень его влияния». Иногда тренер достигает результата не с помощью революции в методах интенсификации тренировок, а с помощью вот такого магического влияния. Можно назвать это харизмой или как угодно, но, на мой взгляд, это способность к самоотдаче. Тренер в плавании привык обходиться малым, и это его судьба. Могу точно сказать, что эта профессия — профессия аристократов. Тех аристократов, чья деятельность, будь то искусство, наука или что-то другое, была бы дотируема со стороны государства и позволяла бы им не думать о деньгах. То есть эта профессия не ставит перед человеком цель больших заработков и в этом плане аристократична по своей природе. Поэтому совмещать бизнес и тренерскую профессию достаточно сложно: совершенно разный характер мышления. Хотя на современном этапе при определенном подходе, учитывающем систему менеджмента, то есть управления процессом, с одной стороны, зарабатывания денег, а с другой — движения в нужном направлении, такое возможно. Государственная поддержка спорта имеет для его развития решающее значение. Частные клубы, конечно, позволяют обеспечить подготовку определенного контингента. Но, к примеру, плавание — это вид спорта, где на стадионах и в рекламе не собираются большие кассы, и поэтому задачи подготовки элитных пловцов, а это вещь дорогостоящая, здесь решаться не могут.

Если тренер влияет на спортсмена, должен ли он сам работать над своей личностью?

Тренер, как правило, состоявшаяся личность с жизненным опытом в разных сферах. Поэтому можно изменить направление ответа на этот вопрос. Первое, что он должен уметь делать, это не стесняться быть са- мим собой. К примеру, вот человек со свистком на шее, а вот в кепке и с секундомером. Если тренер будет копировать манеру поведения и образ кого-то, он никогда самостоятельно не получит успеха. Собствен- ная творческая индивидуальность и ее развитие помогают добиться максимального результата. Многие творческие люди на ранних этапах своей карьеры кого-то копируют, это может быть где угодно, в любой профессии. Это неплохо, я и сам приветствую, когда молодые тренеры копируют некоторые тренировочные программы, которые в течение многолетней практики уже доказали свою состоятельность. Но это не должно касаться вопросов личностной реализации, здесь копировать невозможно, необходимо сохранить внутри самого себя.

Чего в этой профессии больше — методологии, то есть чисто технических действий, или философии — бесконечной погони за совершенством?

Невозможно просто ответить на этот вопрос. Есть, например, тренеры- инженеры. У них все ходы записаны, и все разложено по полочкам. Есть другой характер, это тренеры-артисты. Знаю, что некоторые из них даже специальное образование в свое время получили, как Майкл Боттом из США. Для таких главное — создать атмосферу, когда спортсмен начинает сам себя проявлять. Одним присущ менторский тон в общении со своими учениками, а другие склонны к панибратству. Что там говорить, когда мы имеем дело с людьми, не только разными по характеру, но и из разных поколений. Одному может быть 20-23 года, а другому — уже за 80. Один из самых молодых олимпийских чемпионов — Джон Конрадс — достиг успеха в пятнадцать лет, но самое интересное, что его тренеру было в этот момент девятнадцать. При этом известно, что по- жилые тренеры весьма успешны. Американец Каунсилмен, австралиец Кенвуд продолжали добиваться выдающихся результатов у своих учени- ков, когда им было за 70 или даже за 80. Или, к примеру, у Алексея Федоровича Красикова, когда ему было уже глубоко за 60, постоянно появлялись талантливые и успешные ученицы. Однажды я сам, заинтересо- вавшись этим феноменом, поинтересовался мнением спортсменов. А они мне говорят: «Что ж тут удивительного, он же дедушка!». — «Ну и что?» — «Так ведь он беспроблемный». То есть дедушка создает ощуще- ние безопасности, он как бы подстилает под спортсмена нужную про- грамму, и, что важно, без стрессов. Представьте, девушке 15-16 лет, и она находится на очень сложном этапе своего развития, но дедушка своей возрастной психологией накладывает на нее ощущение защищенности, что позволяет ей полностью сконцентрироваться на достижении цели и, в итоге, добиться результата. Каждому овощу свое время: молодой тренер должен работать больше, чем его ученики, он берет работоспособностью. В то время, как у пожилого тренера колоссальный опыт, он не делает лишнего, и его влияние не столько мотивационное, сколько бесстрессовое, что позволяет на тренировке достичь желаемого состояния комфорта. Есть и промежуточные стадии, палитра их огромна. Но главное, о чем мы говорим, это о влиянии тренера на спортсмена. И ещё, и спортсмену, и тренеру необходимо желать одного и того же, и двигаться при этом в одинаковом направлении.

В каком возрасте вы сами почувствовали гармонию своего внутреннего состояния и того образа тренера, который уже так долго приводит вас к успеху?

Еще не почувствовал. Каждый день все по-новому. Очень сложная вещь: просыпаешься каждый день утром и делаешь все заново. Каждый день новый. Они похожи, эти дни, но все же разные. Спортсмен всегда в разном состоянии, меняется тысяча мелочей, факторов, которые необходимо учитывать и принимать новые решения. Это не неуверенность, а настрой на работу с людьми. Даже старая программа будет реализована по-новому, в свете нового дня. Настоящий тренер мало смотрит на себя, он живет характерами и переживаниями спортсменов. А уверенность появляется, когда появляется хорошая статистика спортивных результатов.

Чувство ответственности перед крупным стартом может раздавить спортсмена. Что должен делать тренер, чтобы помочь своему спортсмену справиться с излишним волнением?

Спорт сродни театру. Так же, как и в системе Станиславского, в создании образа необходимо вжиться в него и относиться к себе так, как будто ты уже достиг желаемого. Это работает, и я много раз пробовал эту модель с учениками. Я говорю спортсмену: «Посмотри на себя через шесть месяцев на чемпионате мира. Ты все сделал, чтобы достичь успеха?» Он говорит: «Не все». Я отвечаю: «Вот и я так тоже думаю». Вот это и делает людей сильными. Ты даешь не просто совет, а выбираешь вместе со спортсменом курс пути. Или еще вариант: мы уже говорили про систему Станиславского, так вот в Америке в театральных школах очень популярен метод «Другой Чехов». Предположим, артист играет Гамлета, и вокруг него создается соответствующая атмосфера, которая полностью погружает его в нужный образ. Эта система не то чтобы популярна, она наиболее объяснима. В спорте она широко применяется на Западе и выглядит так: в команде с помощью правильного менеджмента создается такая обстановка, при которой негативный результат становится невозможен. Как у генерала Шварцкопфа при операции «Буря в пустыни». Когда прилетели самолеты, встали на рейд корабли, выстроились колонны бронетехники, а потом небольшая группа солдат провернула мгновенную и успешную операцию с минимальными потерями. Такая ситуация, проецируясь на спорт, подразумевает четкое выполнение своих функций всеми членами команды обслуживания атлетов. К работе с ними привлекаются лучшие профессиональные кадры: тренеры, врачи, психологи, биохимики, биомеханики и многие другие. Те, кто создают нужную информационную и эмоциональную атмосферу для достижения результата. Очень ценно, что и в России сейчас поднят уровень социальной заинтересованности вокруг плавания. Стабильность не приходит, когда говорят: «Вот вы завоюйте медали, тогда мы поднимем планку обеспечения спортсменов». Абсолютно необходимо для начала создать условия для их подготовки. А эмоции, в первую очередь, негативные, возникают от дефицита информации. Как мне однажды признался один американский тренер: «Я заметил, что среди хороших спортсменов самые эмоциональные плохо плывут вторую половину дистанции». Спортсмен должен быть тренирован не только физически, но и эмоционально. Он должен получать необходимую информацию, соответствующую его деятельности. К примеру, если пловец не способен работать вторую половину на лактате 16-18, то не надо тогда быстро начинать. Но для этого с ним долгое время должны работать биохимики. То есть нужна обратная связь, порождающая то психоинформационное пространство, которое необходимо спортсмену для достижения результата, где он не только выбирает правильное направление движения, но ему еще и помогают это делать. Постоянный мониторинг деятельности спортсмена удаляет «белые пятна» и нивелирует его слабые стороны. Скорость отрезков, процессы восстановления, гидродинамические характеристики — это все и многое другое становится инструментом в работе тренера и его ученика. Мы живем в постиндустриальную, уже не просто информационную, а скорее коммуникационную эпоху, когда информации не становится больше, она оптимизируется. Тренируя в Австралии, я всегда поражался, насколько много данных анализируется и выдается в качестве рабочих моделей и рекомендаций во время тренировочной деятельности. Можно этим и не пользоваться, но большая бригада ассистентов и обслуживающего персонала всегда готова эту информацию предоставить. Важна, конечно, и идеологическая составляющая создания необходимой психологической атмосферы: работа над своим имиджем, собрания команды, совместное времяпрепровождение, лозунги, установки и прочее. Но антураж вокруг этого процесса, конечно, более важен.

С кем вам проще работать — с девочками или с мальчиками?

С мальчиками легче. Девочки более эмоциональны и требуют большего внимания к себе. На практике мальчики могут работать до 60% самостоятельно, девочки — только на 30%. Но вопрос в другом: опытный тренер может по лицу определить, его это ученик или нет. Большинство спортсменов сейчас стали весьма грамотными, и поэтому они критически воспринимают любые, навязываемые им установки. Причем это самый плохой сценарий. Такие спортсмены резистивны (англ. resistance — сопротивление — прим. ДВ), они не впускают в свой мир тренера, лишая того возможности помогать. Тогда как главным условием для продуктивной работы является безграничное доверие. Если спортсмен не следует за тренером без оглядки, это не его ученик. Неверие в тренера порождает неверие в себя, бесконечные сомнения, затем психологические комплексы и, как следствие, неудачу на финише. Как в библейской притче с Петром. Увидев Христа, идущего по воде, он и сам попробовал, но начал тонуть, на что Господь упрекнул его в маловерии. Мне, например, не важно, что спортсмен плавает, мне важно, как он плавает. Знаете, сколько у меня было учеников, которые мне верили или которых я обратил в свою веру? Думаю, человек двенадцать. Так вот, все эти двенадцать человек стали чемпионами Европы, мира и Олимпийских игр. Для одного из них мне пришлось использовать однажды даже тактику нажима. Это был Гена Пригода, один из моих самых любимых спортсменов. Но и он потом признался, что я был прав, и то решение помогло ему реализоваться. Когда он делал ошибки, я ему говорил: «Не переживай, я на то и тренер, чтобы тебя от них излечить». Настоящих учеников не может быть много. Например, за долгое время работы в Австралии у меня была всего одна такая, Николь Стивенсон. И пусть она не стала мировой рекордсменкой, но в ее честь был назван корабль. Сейчас она легенда австралийского плавания, популярная телеведущая и успешный человек. Однажды ее спросили, как можно охарактеризовать Турецкого. Она сказала примерно так: «У нас такого тренера не было и нет, — затем задумалась и добавила, — и не будет». Я привожу ее слова не для саморекламы, а для того, чтобы продемонстрировать ее отношение ко мне. Она ведь до этого плавала и у других тренеров, но моим наставлениям следовала безупречно. Объединяет вера, а разъединяет внутреннее противодействие. Когда я работал с Поповым, сопротивления не было, поэтому было легко. А когда я работаю с другим типом спортсмена, то вижу, что он не то чтобы не хочет в воду прыгать, он просто хочет получить все и сразу, а не идти по предложенному пути. Я даю достаточно много пространства для самого спортсмена и всегда оставляю ему возможность выбора, это гарантирует отсутствие разочарования в тренере у спортсмена.

В чем секрет не просто выдающихся результатов, а их стабильности?

В характере, конечно. Одни, достигнув успеха, тут же пресыщаются им. Другие, такие, как Александр Попов, достигая успеха, не переоценивают его, воспринимая случившееся, как очередную ступеньку в жизни. Некоторые ставят себе цель и говорят: «Я добьюсь результата во что бы то ни стало». Может это и неплохо, но чаще успеха они не добиваются, потому что слишком акцентируются на цели. В этот момент сама цель деформируется и становится слишком тяжелой, спортсмен просто не выживает, или его желание угасает. Зачастую наше представление о вершине сформировано СМИ, и оказываясь на самом верху, мы не готовы к тому, как все выглядит на самом деле. Максимализм опасен. Но для поддержки мотивации необходимо создать верное представление о себе и комфортные условия для работы. И не тратить время на пустые разговоры. Только недавно сам узнал, что, когда Попов начал у меня плавать, его старшие товарищи говорили ему: «С тренером на тренировке заговаривать запрещено, потому что этим ты отнимаешь у остальных полезное время. Если тренер к тебе не обращается, ты его не отвлекай».

Где тренер сам черпает свою мотивацию?

В тренеры приходят по призванию. Возможность работать с людьми это уже награда. В некоторых случаях многие готовы даже за это платить. С возрастом уровень сопротивления у спортсменов растет, поэтому самое приятное — это работа с детьми. От них идет ответное положительное воздействие. Трудно работать с неуспешными, от них энергия не возвращается. Этой энергией называется благодарность. Это не просто слова, это ощущение. Как ощущение счастья. За все, что ему дается: за прожитый день, за тренировку, за разговор с ним или совет… Это можно не показывать, но все равно видно, что глаза горят. Не хочу упрощать, но у детей и животных это свойство наиболее ярко выражено. Ощущение благодарности ученика дает колоссальный заряд, энергетический подъем. И при этом решается главная задача установления системы взаимоотношений «спортсмен тренер». Некоторые тренеры меня спрашивают: «Почему ты не прыгаешь от восторга, ведь твой ученик установил мировой рекорд?» На это я отвечаю, что и не прыгаю, потому что плакать не хочу, если мировой рекорд не состоится. Я так долго ждал этот рекорд, что просто устал. Поставил рекорд — хорошо, не поставил — тоже неплохо. Поэтому многие говорят: «Геннадий — не passion (англ. — страсть — прим. авт.), он вялый какой-то». А я не вялый, мне так удобно. Я хочу, чтобы у меня и спортсмены такими были. Не слишком радуюсь и не слишком огорчаюсь. Страсть хороша, если характер подходит. Если нравится с этим жить, то — на здоровье. На одном известном плакате изображен мой ученик Майкл Клим, там он со зверским выражением лица ликует после одержанной победы. Он меня как-то спрашивает: «Геннадий, вам нравится эта фотография, я не очень там страшный?» А я ему отвечаю: «Совсем не страшный, но когда ты в следующий раз будешь таким?»