Текст Дмитрий Волков. «Павел Николаевич Иоселиани. Им проникаешься через мгновение после начала общения. Удивительный, благородный человек, выдающийся советский тренер. Более полувека его душевный свет помогал становиться порядочными людьми и сильными спортсменами отечественным пловцам. Именно таким его и запомнили все многочисленные ученики: спокойный, приветливый, справедливый. Через в 96 лет он себе не изменяет, и любое интервью с ним быстро превращается во встречу близких друзей.

1974, Железноводск

Его очаровательная супруга, Елена Васильевна, даже через 60 лет после знакомства по-прежнему обращается к нему уменьшительно-ласкательно: «Павлик, тебе морсу?» Он смущенно протягивает небольшой бокальчик: «Почему морсу – шампанского!» После долгого вечера и бутылки коньяка вопросов не становится меньше. Говорим, вспоминаем друзей, спортсменов, тренеров, всех, о ком я когда-то слышал или читал, а он помнит лично еще детьми: «Помню, Коля Сухоруков (Н.Н. Сухоруков, бывший директор бассейна СК «Олимпийский». – Прим. ДВ), тоже Николай Николаевич, как и его отец – чемпион СССР по плаванию, когда-то мальцом бегал по водной станции, где мы тренировались. В те годы Николай Николаевич-старший уже руководил всем советским плаванием, а станция находилась в столичном ведении, так на лето к нам приезжали сильные московские спортсмены, он их тренировал, заодно занимался и с нами. Он привез заграничный кроль и модный баттерфляй на Черное море. Именно Сухоруков стал моим первым профессиональным тренером, проводником прогрессивных идей тогдашнего спортивного плавания среди нас, батумских мальчишек середины 30-х…»

2013, Москва

Время перевалило за полночь, но темы не иссякают. Смотрю на него и думаю: сколько же видели эти древние глаза? Сколько раз за свою длинную, полную ошеломительных событий долгого века жизнь, он входил в эту воду? Как же у него хватило сил и терпения на всех нас, чтобы сохранить в себе всех ошарашивающую любовь, чтобы ни один его воспитанник не сумел бы позволить себе сделать хотя бы намек на неуважение в его адрес? Помимо настоящего кавказского долголетия Бог одарил его выдающимися качествами личности, и даже, кажется, само время замерло перед ним в почтении. Сидим уже часа четыре, а начинали-то, конечно, с вопроса о том, как все стартовали. Павел Николаевич тогда лишь улыбнулся и тихо сказал: «В воду попал еще младенцем. Однажды в Грузии на одной извилистой дороге чуть не случилось несчастье. Там посреди гор текла небольшая речка. В нее-то я и упал с перевернувшейся арбы. Если бы не мама, все бы сложилось куда печальнее. Она успела вытащить меня из воды и не дала захлебнуться…» События почти столетней давности прорисовываются в воображении, и я уже почти вижу залитый солнцем горный склон, слышу шум горной реки, чувствую запах давно ушедшего лета. Спрашиваю, а каково это было – жить в те времена?

«Дело в том, что Николай Анисимович, мой отец, белогвардейский офицер, меньшевик, демобилизовавшийся из армии после ранения, в год моего рождения стал мэром Тбилиси…» Павел Николаевич неторопливо продолжает о семье, но вот краешки его губ трогает еле заметная улыбка: «Мама в 1914-м закончила Цюрихский университет и была врачом, в Первую мировую лечила раненых. Потом ее профессия спасет нам всем жизнь: много лет мы прятались по уездным больницам, где маме давали работу и жилье. Сейчас уже можно говорить, но меньшевистское прошлое могло дорого обойтись семье. Через некоторое время, когда советская власть добралась до Грузии и поглотила ее столицу, мы уже упаковали свои чемоданы и бежали вдоль побережья до Батуми. Удивительно, но нам везде попадались порядочные люди, и время репрессий никого из близких не тронуло. Даже отца. Его и мамино образование позволяло семье сводить концы с концами…»

Сборная команда СССР, 1975, Кали (Колумбия)

Надо заметить, что Елена Васильевна, сидящая за столом напротив своего мужа, ловила каждое его слово, постоянно дополняла и иногда заводила разговор в необычное русло: «Представляете, Ирина Павловна, мама Павлика, во время своего обучения в Швейцарии зашла однажды на заседание большевистского кружка, и это решило исход дела. Позже она мне сама признавалась, что сразу поняла: «К какому светлому будущему могут стремиться эти социалистки, если у них несвежие блузки?» Мы смеемся и все глубже погружаемся в истоки. История жизни Иоселиани разворачивается на наших глазах – от Сванетии XII века и нового Цхалтубского гнезда знатных предков, князей и основателей рода, через столетия, кровную месть и междоусобные распри до жестокого ХХ века – и вновь утекает в воды самого синего в мире Черного моря, касаясь плавания, основного предмета нашей беседы.

Павел Николаевич возвращает нас в Батуми 30-х: «Плавать начал благодаря старшему брату, он кинул меня на глубину, и мне пришлось плыть до буйков. А в 34-м я уже выступал на первенстве города и занял по своему возрасту первое место на сотнях вольным стилем и на спине. Спорт и плавание стали моей жизнью, и через три года я уже ехал в Москву для поступления в Школу тренеров. Куда к вступительным экзаменам, собственно, благополучно опоздал. Помогла супруга моего тренера Лидия Федорова – тоже чемпионка страны, она привела меня буквально за руку в областной техникум физкультуры в Малаховке, который в конце 40-х я закончил…»

Павел ИОСЕЛИАНИ и Сергей ВАЙЦЕХОВСКИЙ

Листая эти страницы своей жизни, Иоселиани как будто вновь переживает каждую из них. Он радуется, расстраивается, вдруг замолкает и снова увлеченно продолжает повествование. Каждая из затронутых им эпох невероятно интересна, я атакую вопросами, мы то убегаем вперед, приближаясь к настоящему, то вновь уносимся в прошлое, где память живых свидетельств превращает легенды в быль. И даже грозные события Великой Отечественной мы умудряемся рассмотреть через призму спорта, главного дела его жизни. Время клонится к ночи, я понимаю, что наша следующая встреча может состояться не скоро и, возможно, уже не в этой жизни, поэтому спрашиваю, спрашиваю, а он отвечает.

– А война, Вторая мировая, как она отразилась на вашей тренерской карьере и вообще на жизни?
– Как и у всех людей моего поколения, она отняла лучшие годы. Сразу после техникума меня призвали в армию. До 46- го года я служил, начал солдатом, но дослужился только до лейтенанта. Мне повезло: на Западный фронт, в мясорубку, я так и не попал. Наша дивизия дислоцировалась на Кавказе, военные действия застал только там во время боев на Клухорском перевале. Там, кстати, много позже, уже в мирное время, мы проводили с пловцами спортивные сборы – очень красивые места.

– Во время войны мечтали о том, чтобы вернуться в спорт?
– Нет. Планировал окончить юридический факультет Военной академии в Москве, даже поступил на заочный. Писал, сдавал зачеты, экзамены, все, естественно, в письменном виде и отправлял по месту учебы, но… в итоге пришлось бросить, стать юристом мне так и не удалось.

Павел ИОСЕЛИАНИ и команда «Батумский пищевик». Кишинев, 1954

– Помешала тренерская карьера?
– Возможно. Но не сразу. После демобилизации, уже дома в Батуми, начал работать инструктором в местном спорт-комитете, и только когда в 51-м назначили руководить знакомой мне водной станцией «Пищевик», по-настоящему почувствовал себя тренером. Занимающихся было много, мы собирали секции не только по плаванию, культивировали и водное поло, и прыжки в воду, а также греблю и даже велосипед. Но плавание, конечно, было самым любимым и близким для меня занятием. Среди тех ребятишек и появились мои первые чемпионы. Бершанский, Антонян… С Аликом Антоняном связаны мои первые тренерские достижения на всесоюзной арене. В 56-м он стал победителем 1-й Спартакиады народов СССР, и мы вместе с другими ребятами – командой батумского пивзавода – покоряли тогда Москву.

слева направо: Владимир АБОИМОВ, Павел ИОСЕЛИАНИ, Александр САМСОНОВ, Татьяна ЗОЛОТНИЦКАЯ, Владимир КРИВЦОВ, Анатолий РЫБАКОВ, Любовь СЕМКИНА

– А дальше, что было потом?
– В 59-м по линии спортивного общества «Гантиади» меня перевели из Батуми в Тбилиси. Там я стал старшим тренером и директором нового открытого бассейна. Мы проводили много соревнований, в основном чемпионаты Грузии по различным водным видам. Но долго там поработать не пришлось: в 61-м я перебрался в Москву и остался здесь уже навсегда.

– Что тогда представляло собой плавание, его методическая составляющая?
– Долгое время плавание оставалось чисто летним видом спорта, водоемы были естественными, тренировались в воде с мая по сентябрь, поэтому в межсезонье было много обще- физической работы. Перед войной лишь Москва могла похвастать крытыми 25-метровыми бассейнами. Их было всего два на всю страну. В одном из них, в Измайлово, в 38-м году я даже выступал на чемпионате столицы. Тренировочные объемы в воде были небольшие – полтора-два километра, одна тренировка в день. СФП почти не использовали, вместо резины и эспандеров – мешочки с утяжелением, плавательные доски сколачивали сами из подручных деревяшек. Сразу после войны методика практически не изменилась, увеличивать объемы стали позже, уже в 60-х.

Павел ИОСЕЛИАНИ и Оксана КОМИССАРОВА

– А как вам удавалось узнавать о современных достижениях и актуальных моделях спортивных стилей?
– Так я и говорю, москвичи, среди которых были легенды – чемпионы и рекордсмены СССР, приезжали и учили нас, а мы, в свою очередь, передавали знания товарищам, а потом и своим ученикам. Литература ДСП (Для служебного пользования. – Прим. ред.) появилась значительно позже, уже в эпоху моей московской практики.

– Кто из тех чемпионов, что приезжали перед войной на море, запомнился вам особо?
– Конечно, в первую очередь мой тренер. Именно благодаря его рекомендациям я изменил свой стиль, перестал задирать голову во время плавания кролем и существенно увеличил скорость, добившись рекорда СССР среди юношей на полтиннике. Но потом была эта история…
Павел Николаевич вспоминает о том, как незадолго до войны Сухорукову вместе со знаменитым ватерполистом Валерием Буре, который через годы станет отцом и тренером бронзового призера Олимпийских игр в Мюнхене Владимира Буре, а также еще одним своим другом, чемпионом страны по прыжкам в воду, Алексеем Жигаловым, которыми Иоселиани был знаком по летним батумским лагерям, впаяли тюремный срок, и им пришлось сменить свои спортивные занятия на зэковское ремесло. Дело в том, что идеологический департамент Страны Советов запланировал поездку сильнейших советских спортсменов в Швецию для обмена опытом с тамошними пролетариями. Но по доносу одного негодяя о том, что якобы вышеперечисленные товарищи хотят там остаться, их всех загребают на Лубянку, и вскоре бывшие чемпионы отправляются не в благополучную Скандинавию, а по этапу, пополняя ряды бесчисленных щепок во всепожирающем костре мировой революции. В те времена подобное приключение не было редкостью: братья Старостины в футболе и их друг, выдающийся пловец Семён Бойченко, о котором мы недавно писали, тоже испили этой чаши. Первый советский рекордсмен мира, «Король баттерфляя», как его называли на Западе, Бойченко отсидел семь лет из присужденного «червонца» за аналогичную «антисоветчину». В уютной московской квартире через 70 лет после ужаса сталинского террора Иоселиани продолжает рассказ о том, как уже его тренер со товарищи на зоне организовали артель, как своими сильными, тренированными руками валили деревья в тайге, как выходили в передовики производства – мы удаляемся все дальше в лес и… снова ловим волну, возвращаясь на нашу грешную воду.

Владимир МИНАШКИН, Семен БОЙЧЕНКО, Владимир САРЫЧЕВ
и Павел ИОСЕЛИАНИ

– Павел Николаевич, а с Бойченко вы были знакомы?
– Мы долгое время вместе работали и дружили. Мне посчастливилось перед его посадкой в 48-м даже плыть и состязаться с ним в одном заплыве. Как сейчас помню, на дистанции 100 м на спине.

– И кто победил?
– (Иоселиани смеется.) Он, конечно! Хоть спина и не являлась его коронным стилем, все же уровень мастерства Семена Петровича был выше моего.

– Как после переезда вас приняла Москва?
– По-доброму. Отношения в коллективе сложились хорошие. Первым местом работы стал ДВС в Измайлово. А через полтора года – Лужники. Все рабочее и нерабочее время отдавали плаванию, даже на дружеских посиделках разговоры были только о работе. Бывало, засидимся в бассейне после работы – не хватило, все, едем в «Националь». Заводилой, кстати, часто Бойченко выступал. Там усатые швейцары кланяются, узнают, предлагают зайти: «Семен Петрович, милости просим!» А там, естественно, продолжаем, и тоже о плавании.

Семен БЕЛИЦ-ГЕЙМАН, Александр САМСОНОВ и Павел ИОСЕЛИАНИ

– Журнал «ПЛАВАНИЕ» отчасти выполняет методические функции, поэтому несколько вопросов на эту тему. Как вы определяли способность новичка к плаванию, ваши любимые тесты?
– Помимо мягкости связочного аппарата и гибкости суставов, есть такое понятие, как чувство воды. Например, когда я впервые увидел Сашу Самсонова (А. Самсонов – ученик Иоселиани, многократный чемпион и рекордсмен СССР, чемпион Европы. – Прим. ДВ), то, попросив его залезть в бассейн, сразу понял, что из него выйдет толк в плавании. Легкий, мягкий, за воду цепляется, лежит с чувством комфорта, скользит, будто не встречая сопротивления, – истинный, природный талант.

– Какие еще из профессиональных качеств спортсмена, на ваш взгляд, помогают добиться хороших результатов в плавании?
– Упорство. Вот, например, Володя Немшилов, многократный чемпион Союза, призер Олимпийских игр, мой ученик. Выдающийся пловец. Неизвестно, где был бы великий американский Олимпионик Марк Шпитц, если бы Володя был бы чуть по-настойчивее на тренировках. По красоте стиля ему не было равных в мире, но… были ребята и по-упорнее и они становились лучшими.

– Что в тренерском ремесле самое сложное?
– Сама работа. Если делать ее честно, ни на что другое времени не остается. Подъем ни свет ни заря – и весь день на бортике или в подготовке к очередной тренировке. Два, три или пять раз в день, в зависимости от целей и задач. Потом домой, а там снова – анализ только что сделанной работы и планирование завтрашнего дня, и так – всю жизнь.

– Что в своей карьере вы бы поправили, если бы была такая возможность?
– На пике популярности объемов, бывало, слушал главного тренера, а не свое чутье. Когда мои спортсмены плавали уже по 20–25 км в день и еле ноги таскали, мне указывали, что они не дорабатывают. И вместо того, чтобы дать им отдохнуть, я в угоду плану наращивал нагрузку. И еще, в 75-м, после чемпионата мира в Колумбии, Самсонова среди прочих обвинили в нарушении дисциплины во время подготовительного тренировочного сбора в США, а я вступился, да еще указал на ошибки руководства сборной в планировании подготовки – ведь ребята ни в чем не были виноваты, просто начальство решило таким образом переложить вину…

Иоселиани не находит себе места, тянется к кипе рабочих папок, накопившихся за десятилетия, берет одну из них, вертит в руках и снова кладет на место: «Правды я не добился, но для Самсонова мое выступление стало причиной окончания его спортивной карьеры. Вайцеховский (главный тренер сборной СССР в 1971–1983 гг. – Прим. ДВ) умел мстить, он отлучил Сашу от плавания, запретив и мне, и всем остальным тренерам в стране его тренировать…»

Он помнит всех своих спортсменов. Судьба каждого из них оставила в его душе свой, неповторимый рубец. В его сегодняшнем дне до сих пор живет и радость, и боль давно минувших дней. Последние 30 лет он отработал в МОЦВС (бывшем ДВС). Поколения пловцов меняли друг друга. Вплоть до 2005-го он ходил на работу, а там его всегда ждали старые и новые ученики. Более сорока мастеров спорта, среди которых десять международного класса, – когорта чемпионов Иоселиани. О времени он не думает, печалится лишь о том, что теперь ему приходится использовать палочку при ходьбе. И скучает о плавании. Часто встречает у себя в гостях своих воспитанников, друзей, никому не отказывает, только просит время на подготовку, каждая встреча для него испытание, а для нас – будто причастие к великой тайне. Он делится всем, что у него есть, и продолжает дарить людям свой свет. Только удивляется: «Не понимаю, как я мог столько прожить?»

Мы долго прощаемся. Обещаем вскоре снова заехать. Иоселиани провожает до лестничной клетки, и мы опять никак не можем расстаться. Вдруг подходит лифт, и я понимаю, что не спросил о чем-то самом важном, слова теснятся в груди, я задерживаю рукой закрывающиеся двери и успеваю задать еще один вопрос.

– Павел Николаевич, зачем мы живем?
– Наверное, чтобы оставить свой след, чтобы кто-то потом вспомнил…

Фото из архива Mr. Swimy